С. А. Шавнин*
Встречи
* Сергей Александрович Шавнин - биолог. Уральский государственный лесотехнический
универси-тет, каф. биофизики
Главное, что остается
после ухода человека из жизни, - это его дела и память о том, каким он
был. Если человек состоялся, то с его потерей остро чувствуешь образовавшуюся
пустоту и понимаешь, что ее не заполнить. Именно такие чувства испытали
многие, знавшие Валентина Вонифатьевича, при известии, что его не стало.
Мы познакомились
осенью 1974 года в лаборатории биофизики биофака УрГУ, куда я пришел работать
стажером-исследователем после окончания биолого-почвенного факультета
Томского госуниверситета. Это был период максимального расцвета лаборатории,
когда каждый новый результат ставил не меньше вопросов, чем закрывал.
Руководил всем, включая капустники, молодой и энергичный И. А. Рыбин.
В лаборатории были постоянные сотрудники - В. В. Оболонский и С. А. Михеева,
а также постоянно работали над курсовыми и дипломными работами три - четыре
студента. Специфика работы была такова, что одновременно в полуавтоматическом
режиме сутками работало несколько установок. Операторы периодически контролировали
ход эксперимента, а все остальное время использовалось для обработки и
обсуждения результатов, планирования дальнейших действий, работы с литературой
и разговоров обо всем. Именно последнее привлекало в лабораторию самых
разных людей со всего города. Приходили посоветоваться, обсудить, узнать
новости. Ядро дискуссий всегда состояло из трех человек: И. А. Рыбина,
В. В. Оболонского и, конечно, В. В. Короны. В то время он был молодым
преподавателем кафедры физиологии и биохимии растений университета. Для непосвященных,
особенно поначалу (я это знаю на собственном опыте), эти обсуждения были
визитом в другой мир. Мир, где нет формальных авторитетов, где главное
- это интеллект, логика и багаж знаний. Тривиальных мыслей просто не возникало
- все действующие лица были слишком неординарны. Несмотря на разнообразие
обсуждаемых сюжетов, доминировали все-таки вопросы научной методологии.
При этом сложные вещи становились простыми, простые - сложными, а используемые
только биологами-теоретиками и философами термины совершенно естественным
образом вставали на свои места в логических цепочках умозаключений. К сожалению, нет
уже и Виталия Витальевича Оболонского. Исчезла лаборатория. Работающие
в науке знают, что время реальной жизни творческого коллектива составляет
10-15 лет. Это правило сработало еще раз. Так совпало, что
уже в те описываемые годы В. В. начал искать подходы к созданию системы
представлений о структурном морфогенезе листьев растений. Шло определение
круга понятий и закономерностей образования структурных элементов и их
сочетаний при генезисе реальных форм. Потом, через несколько лет, появилась
монография. Никому не дано заглянуть
во внутренний мир, в индивидуальную творческую "кухню" человека.
Можно только догадываться, насколько она была непростой и какая огромная
внутренняя работа происходила в каждом из постоянных участников тех дискуссий.
Приведу один пример. На определенном этапе исследований у В. В. появилась
мысль использовать для описания морфогенеза листа теорию клеточных автоматов.
Последовали встречи и семинары на матмехе университета. На чайном столе
в лаборатории постоянно лежали листы с вариантами эйгеновской игры, а
в обсуждениях стали участвовать молодые студенты с выраженными математическими
и шахматными способностями. И как раз в это время все сотрудники поголовно
"заболели" игрой в го. Случайности выстроились в ряд и дали
новое качество. В сознании каждого нашлось место и мудрой японской игре,
очень созвучной механизмам работы головного мозга. Но существовал и
другой ярус внутреннего мира В. В. Всю жизнь он любил поэзию А. А. Ахматовой.
Характерно, что я почти не помню, чтобы он читал стихи вслух. То, что
любишь, сохраняй внутри? - Может быть. Однако когда у него появилось ощущение,
что и в построении стихов, и в системе используемых образов поэта есть
особые закономерности, то возникло и непреодолимое желание осуществить
их анализ. Это - отличительная черта в поведении В. В. по отношению к
любой серьезной теме. В итоге нескольких лет работы появился черновик
монографии, которая так и не была закончена. Автор понял, что в ней содержится
слишком много от прямолинейного психоанализа. Потребовалось еще несколько
лет работы с материалом и обсуждений со специалистами (семинары, конференции,
личные встречи), чтобы появился совершенно новый вариант рукописи. Последний
содержит сплав филологии и биологии. Взаимо-проникновение идей и методов
дало новое качество. Я храню несколько
экземпляров этой книги для подарков лучшим друзьям. Тем, кто способен
понять и принять неординарность подхода и ход рассуждений В. В. То, что
оценка книги неоднозначна, стало ясно очень скоро. Не каждый из любящих
творчество Анны Андреевны Ахматовой, способен признать возможность анализа,
проделанного В. В. Но это уже о другом… Еще несколько слов
об одной черте В. В., привлекавшей к нему многих. Она заключалась в его
способности особым образом упорядочивать окружающее его пространство.
При встрече с ним на его рабочей территории всегда возникало ощущение
"особого" места. Это чувство появлялось и в аудитории, когда
он работал в университете, и в лаборатории Института экологии растений
и животных УрО РАН, где протекала его деятельность в последние годы. Особенности
этого пространства - полная комфортность для работы и стимулирующая собеседника
творческая аура хозяина. Увы, все это относится уже к прошлому. Остались
книги и статьи, остались получившие школу научной работы курсовики и дипломники,
остались идеи; осталась память о человеке и встречах с ним.
|