|
Летний полдень. Летний день. Белизна
на лицах.
На оплавленных камнях - желтая трава.
В репродуктор, множа лень, гомонит столица
О героях, трудоднях, чьих-то там правах.
|
 Итак,
летний полдень, летний день. Жарко. Судя по всему, жара стоит давно, т.к.
успела оплавить камни и убить траву.
(Заметим в скобках:
белизна на лицах говорит о том, что лица жарой еще не опалены. Лиц – много.)
Жара лишает сил и расслабляет.
О том мире, где кипят
события, напоминает только репродуктор.
Обратим внимание, кстати,
как виртуозно сделана эта строка. Все ее слова нагнетают ощущение множественности:
ре-продуктор – частица «ре» указывает на то, что подобные изделия воспроизводились
многажды; «множа лень» - понятно из текста; «гомонит» - многими голосами,
«столица» – место, где живет множество людей.
Но то, о чем говорит
репродуктор, абсолютно до фонаря тем, кто его слушает, никакого отношения
к ним не имеет, и шум, производимый динамиком, всех только расслабляет.
Всмотримся же внимательно
в то, о чем гомонят голоса.
В тексте выделены три
темы передач:
- о героях;
- о трудоднях;
- о борьбе за права (очевидно, угнетенных народов или классов, о
борьбе за права человека принято говорить было скорее на западе).
Для нас существенно
то, что трудодни – тема чисто внутренняя, советская, рассказ о трудоднях
и героях труда – рассказ о людях, добившихся успеха в миролюбивом советском
обществе, но успеха не подлинного, а, так сказать, картонного, фальшивого,
все ведь знали, чего стоили знатные доярки или ткачихи – депутаты народных
советов.
За права же угнетенных
боролись исключительно за рубежом, причем не всегда эта борьба носила
мирный характер, ну и советские люди ей помогали – мирными демонстрациями
и поставками оружия.
Что же до героев
– то были герои как мультипликационные – герои соц.труда, так и подлинные
– герои войны, причем на войне героями становились в основном посмертно.
Текст четко не отвечает
на вопрос, о каких героях вещает репродуктор. Мы знаем, что передачи делали
и о тех, и об этих.
Таким образом, три
темы передач репродуктора образуют правильный треугольник, в котором
верщина «герои» связана с вершиной «трудодни» – через героев соц.труда,
и с вершиной «чьи-то там права» – через героев борьбы за права, через
героев войны; стягивает передачи о внутренней жизни страны с передачами
о внешнем враждебном мире.
Запомним это. Как запомним и то, что тем, кто пришел
на речку, нет дела ни до мертвых героев, ни до далеких негров, ни до того
успеха в окружающем их обществе, который олицетворяют трудодни.
И репродуктор, и жара «множат лень». И это объединяет
их.
|
Летний полдень.
Летний день, Мы пришли купаться.
У застойной у реки - тёплая вода.
От людей, и от идей, чтобы там остаться,
Где у дна видны мальки, гайки, провода. |
Знакомая до боли картина. Пригородный пруд с замусоренным
дном, застойная теплая вода, иллюзия тишины и бегства от «гомонящей
столицы». Но всмотримся в эту воду. В ней есть жизнь, в ней существуют
мальки. Всмотримся в то пространство, которое вокруг:
В
нем жара убивает траву и оплавляет камни.
Нет, я не могу сказать, что зона воды противопоставлена
зоне жары. Логика движения сем в тексте, логика симметрии требует, чтобы
жаре противопоставлялся холод. Холода здесь нет. Вода
– теплая.
Но зона реки в пространстве текста носит явно буферный,
промежуточный, переходный характер. На это указывает и наличие
там репродуктора – наличие односторонней связи с Большим миром.
|
Летний полдень.
Летний день. Аттестат - в кармане.
Все распахнуты пути, а в душе - тоска.
Всё спасение - лишь здесь, в розовом тумане,
В окруженьи тишины, солнца и песка. |
Вот
теперь становится понятно, почему в каждой строфе повторяется «Летний
полдень. Летний день.» Речь идет не об обычном лете, но об особенном,
переходном лете в жизни тех, на чьих лицах белизна. Речь идет о ребятах,
только что окончивших школу, которым предстоит именно этим летом выбрать
свой путь и начать новую жизнь. Совсем зеленые еще эти ребята, и
солнце еще не успело опалить их лица. Будущее их пока – в тумане.
Тоска в душе – тоска неизвестности.
Страшно
делать выбор, страшно входить в Большой мир: «все распахнуты пути»
нейтрализуется строкой «Все спасение лишь здесь, В розовом тумане».
|
Нарушая тишину,
репродуктор ожил.
У Фиделя в бороде – грозные слова
Про страну и про войну - аж мороз по коже!
Летний полдень. Летний день. Жёлтая трава... |
Ага,
вот и встретили мы наконец сему холода во фразе «аж мороз
по коже». И теперь структура пространственных зон текста окончательно проясняется.
Надо сказать, что
структура эта достаточно мрачна. Всмотримся в нее.
Я
выделяю в тексте 3 пространственных зоны:
- Зона убивающей жары:
- Переходная
зона теплой воды;
- Зона, которую назовем зоной репродуктора, в сущности
– зона Большого мира, зона войны и холода.
Собственно, зона
репродуктора в свою очередь распадается на 2 подзоны: зону столицы
и зону Фиделя, между ними есть колоссальная разница.
Если голоса столицы
множат лень, расслабляют, то голос Фиделя воздействует совсем иначе. Именно
он связан с войной, со смертью, поэтому и обжигает холодом. Не случайно
именно для трансляции голоса Фиделя репродуктор «ожил» – как зомби.
Но зона Фиделя
связана с зоной столицы неким мостиком. И мостик этот – ранее упоминаемые
передачи о героях, в которых, как вы помните, мы выделяли тему войны.
И здесь остановимся
на минуту, и задумаемся на минуту об обществе, в котором труд рифмовался
с войной, а героями называли передовиков производства – и людей, рисковавших
жизнью, а часто и отдававших ее, ради уничтожения врага.
Задумались? Тогда
вернемся к нашему прекрасному тексту, в котором в итоге с зоной репродуктора
оказываются связаны расслабление («множа лень») и убивающий холод («про
войну», «мороз по коже»), а с зоной жары – расслабление (лень) и убивающая
жара.
И между этими двумя
жутковатыми зонами Жары и Холода мы видим зону реки с ее
теплой водой и живыми мальками, мелькающими меж ржавых гаек и проводов.
Но взрослых рыб
там НЕ ВИДНО!
И теперь, в этом
контексте, строка «Все спасение лишь здесь» понимается совсем иначе.
Как становится ясно
и то, почему в душе тоска.
Как становится ясно
и то, что на самом деле идти некуда, так как взрослых рыб даже в зоне
реки, зоне спасения - НЕ ВИДНО!
Как становится ясно
и то, почему последние слова текста – «желтая трава».
В зоне жары – зеленая
трава, не успев вырасти, желтеет, в зоне холода – вот-вот начнется война, а
в зоне теплой воды малькам не дано вырасти.
Спасение
в розовом тумане оказывается иллюзорным.
И еще одно наблюдение – под занавес: я уже отмечал
сему множественности в тексте. Пришли купаться – мы, гомонят – голоса,
видны – мальки, много мальков и т.д.
И только один субъект выделен в тексте и наделен именем:
Фидель. Высвечены 3 его атрибута: борода, то, что он грозен, и связь
с холодом.
И здесь я ставлю
точку, чтоб не зайти черт знает куда.
|