3.4.3. Второе замужество Дарьи Прокловой.
      Прокл и Дарья, на первый взгляд, идеально подходят друг другу. У Дарьи две сестры - старшая и младшая, и у Прокла два брата. Дарья занимает "среднее положение" между ними и Прокл выбрал "среднюю позицию" между закоренелым язычником Морозом и впавшим в юродство Пахомом. Но семейная пара все-таки распадается в силу глубоких различий в "природе" мужа и жены.
      Прототипы Прокла и его братьев - языческие божества, а прототипы Дарьи и ее сестер - времена года. Языческие божества - это образы явлений природы, которым уже придан антропоморфный (преимущественно - мужской) облик, а временам года этот этап "превращения в человека" еще только предстоит. Поэтому, вероятно, мужские персонажи, даже эпизодические ("староста Сидор Иваныч", "ходебщик сергачевский Федя") имеют личные имена, а женские, в большинстве своем, остаются безымянными.
      Существующий порядок вещей выражается в смене времен года в определенной последовательности, а принцип парности, которого придерживается автор, требует, чтобы у каждого брата была сестра, а у каждого мужа - жена. Совмещение этих принципов диктует сезонное чередование семейных пар.
      Эту перемену в судьбе Дарьи мы и наблюдаем. Похоронив мужа, она отправляется в лес за дровами и там, в реальном плане - обессиленная, замерзает, а в символическом - в тот же короткий зимний день, еще до захода солнца, выходит замуж за Мороза.
     Реальный план повествования насыщен семантикой смерти:
 
Едва ее ноги держали,
Душа истомилась тоской,
Настало затишье печали -
Невольный и страшный покой!

Стоит под сосной чуть живая,
Без думы, без стона, без слез.
В лесу тишина гробовая -
День светел, крепчает мороз.

     Столь же реалистично описана сцена любовного соединения с Морозом-воеводой. Свои "ухаживания" он начинает с пения песни, в которой описывает себя как сильного и красивого парня:
 
"Вглядись, молодица, смелее,
Каков воевода Мороз!
Навряд тебе парня сильнее
И краше видать привелось?.."

      В этой же песне, он приглашает Дарью на совместное "царствование", которое планируется только до лета:
 
Войди в мое царство со мною
И будь ты царицею в нем!
Поцарствуем славно зимою,
А летом глубоко уснем.

     Это вполне естественно для языческого божества, которое не умирает, а надолго засыпает и потом пробуждается. И Дарья принимает предложение - входит в его царство - застывает: "А Дарья стояла и стыла / В своем заколдованном сне...". Но это происходит в самом конце, а прежде она "отдается" песне:
 
Душой улетая за песней,
Она отдалась ей вполне.
(...)
В ней кроткая ласка участья,
Обеты любви без конца...
Улыбка довольства и счастья
У Дарьи не сходит с лица.

     А затем Мороз, "разогрев" Дарью своим "теплом", неожиданно превращается в Прокла, замыкая, тем самым, все прочерченные ранее линии сходства "братьев-славян":
 
И вот перед ней опустился!
"Тепло ли?" - промолвил опять
И в Проклушку вдруг обратился,
И стал он ее целовать.

В уста ее, в очи и в плечи
Седой чародей целовал
И те же ей сладкие речи,
Что милый о свадьбе, шептал.

И так-то ли любо ей было
Внимать его сладким речам,
Что Дарьюшка очи закрыла,
Топор уронила к ногам...

     В итоге, Дарья становится похожа на покойную Схимницу, замыкая, в свою очередь, линию сходства "трех сестер":
 
Улыбка у горькой вдовицы
Играет на бледных губах,
Пушисты и белы ресницы,
Морозные иглы в бровях...

     Не сбылись предсказания соседок о том, "Что ждут ее черные дни. / "Жалеть ее некому будет". "Молодой вдовой" она успела побыть буквально час или два, пока заготавливала дрова. Так автор ее и называет в этот период: "Наплакавшись, колет и рубит / Дрова молодая вдова". А до этого он упорно именовал ее "женой" покойного: "Но горе тебя иссушило, / Уснувшего Прокла жена!". И теперь она "жена", но уже не Прокла, а Мороза. Руководствуясь принятым правилом наименования жены "по мужу", можно сказать, что Дарья Проклова сменила фамилию и стала Дарьей Морозовой.
      Для чего так срочно потребовалось создавать новую пару молодоженов? Эту необходимость диктует логика смены времен года и принцип гетеросексуальной парности, которого придерживается автор. Нарушение этого принципа по отношению к временам года грозит неурожаем.
       А кроме того, в кого превратилась бы Дарья, окончательно утратив красоту, ловкость и силу? Это была бы безобразная, неуклюжая и беспомощная женщина "типа" Старуха. Один из представителей этого "типа" уже имеется, поэтому второй был бы лишним.