3.2.2. Схимница.
       Вторая из них - "схимница". Автор остается верен принципу выборочной женской безымянности и не называет ее имени. Схимница попадается навстречу Дарье, пришедшей в монастырь за чудотворной иконой. С помощью этой иконы Дарья надеется спасти заболевшего мужа. Вот как описывает сама Дарья эту встречу (глава 27):
 
Долго меня продержали -
Схимницу сестры в тот день погребали.

Утреня шла,
Тихо по церкви ходили монашины,
В черные рясы наряжены,
Только покойница в белом была:

Спит - молодая, спокойная,
Знает, что будет в раю.
Поцеловала и я, недостойная,
Белую ручку твою!

В личико долго глядела я:
Всех ты моложе, нарядней, милей,
Ты меж сестер словно горлинка белая
Промежду сизых, простых голубей.

       В тексте поэмы Схимница появляется после Юродивого (20 глав спустя), а хронологически - на день раньше. Следовательно, именно ее следует назвать первым "божьим человеком". Но после "разоблачения" Юродивого невольно возникает вопрос: а какова роль Схимницы?
      Напомним, что Дарья встречает покойную Схимницу рано утром, а в тот же день, поздно вечером, умирает ее муж. На первый взгляд, Схимница выступает как предвестник (вестник = ангел) смерти Прокла. На это намекает следующее четверостишие:
 
В ручках чернеются четки,
Писаный венчик на лбу.
Черный покров на гробу -
Этак-то ангелы кротки!

      Но если приглядеться более внимательно к тому ряду событий, который венчает эта встреча, то становится очевидно: таинственная Схимница не только предвестник (или вестник = ангел) смерти, но и ее организатор.
       Дарья, в надежде спасти умирающего мужа, отправляется в монастырь за чудотворной иконой. У нее есть все основания надеяться на помощь "владычицы" и ее "целебную силу", уже неоднократно продемонстрированную:
 
К ней выносили больных и убогих...
Знаю, владычица! знаю: у многих
Ты осушила слезу...

       Монастырь расположен "за лесом", "верстах в тридцати от села". Она выходит поздно вечером, идет всю ночь и к утру достигает его стен. По дороге ее преследует "нечистая сила":
 
К полночи стало страшней, -
Слышу, нечистая сила
Залотошила, завыла,
Заголосила в лесу.
(...)
Слышу я конское ржанье,
Слышу волков завыванье,
Слышу погоню за мной...

       Эта "сила" пытается остановить Дарью тем же способом, каким Пахом, сутки спустя, остановил Савраску - внезапным испугом. Первоначально, на короткое время, это удается. Дарью пугает и останавливает зрелище падающей звезды: "К утру звезда золотая / С Божьих небес / Вдруг сорвалась - и упала (...) Дрогнуло сердце мое (...) ... ноженьки стали / Силюсь идти, а нейду!", Но она, с помощью "крестного знамени", преодолевает парализующий страх и продолжает путь: "Я осенилась крестом / И побежала бегом..."
       Вторую попытку "нечистая сила" предпринимает у самых ворот монастыря:
 
Вот и стена монастырская!
Тень уж моя головой достает
До монастырских ворот.

Я поклонилася земным поклоном,
Стала на ноженьки, глядь -
Ворон сидит на кресте золоченом,
Дрогнуло сердце опять!

       Но и эта попытка не удается. И тогда "нечисть" меняет тактику - вместо устрашающего зооморфного облика она принимает вид спящей девушки ("Спит - молодая, спокойная...") - "нарядной" и "милой" покойницы. Можно сказать, что "черный ворон" превратился в "белую горлинку" и тем достиг цели: "Долго меня продержали",- подтверждает Дарья. Настолько долго, что когда она "воротилась с иконой" домой, было уже слишком поздно:
 
Больной уж безгласен лежал,
Одетый как в гроб, причащенный,
Увидел жену, простонал
И умер...

       Итак, безымянная Схимница, встреченная Дарьей на пути к чудотворной иконе - это уже третий, после "упавшей звезды" (не Люцифера ли?) и Ворона (ангела Ада?), представитель "нечистой силы" или третья ее ипостась. С Люцифером ее роднит исходная "выделенность" в лучшую сторону: он, до падения, был самым светлым ангелом, а она, до погребения, выглядела "моложе, нарядней, милей" всех окружающих ее "сестер". С Вороном ее связывает "зооморфное сходство": в человеческом облике она продолжает напоминать птицу. Но что это за "птица"?
       Автор первоначально отмечает белый цвет одежд Схимницы: "Только покойница в белом была...", затем указывает на белый цвет ее кожи ("белая ручка"), и в заключение, сравнивает ее всю с "горлинкой белой". Такой акцент на белоснежности "оперения" позволяет сделать вывод, что настоящее имя Схимницы - Зима.
       "Зима доконала его!.." - таково заключительное мнение "народа" о причине смерти Прокла, высказанное "без лишних речей" в день похорон, во время выноса тела. Этой фразой оканчивается 11-я глава, а рассмотренный выше материал 26-й и 27-й глав показывает, что "народ" был прав.
       В образе "нечистой силы", сочетающей с своем облике языческую и христианскую символику, на этот раз предстает прежнее божество - Мороз в своей женской ипостаси. Он уже не раз "канал" Прокла ранее, пытаясь заморозить и напугать, для чего прикидывался то Метелью (она), то Волком (он):
 
Слыхал ты в январские ночи
Метели пронзительный вой
И волчьи горящие очи
Видал на опушке лесной;

Продрогнешь, натерпишься страху,
А там - и опять ничего!

       (На "ты", в данном случае, автор обращается к Савраске, но поскольку они в дороге составляют с Проклом неразлучную пару, то все происходящее непосредственно касается обоих).
       А на этот раз "доконал" в два приема. Сначала он его надолго   остановил -  поставил "в сугроб" и тем простудил, а потом лишил помощи чудотворной иконы, изобретательно останавливая уже Дарью на пути в монастырь. Только вместо волчьих глаз и воя метели она слышала сразу "волков завыванье" - звук, воскрешающий оба прежних образа.
       Мотив обреченности Прокла на смерть от неизлечимой болезни \ присутствует с самого начала. Автор называет его "покойником", когда он, "наполненный огнем", еще жив:
 
Случилось в глубоком сугробе,
Полсуток ему простоять,
Потом то в жару, то в ознобе
Три дня за подводой шагать:

Покойник на срок торопился
До места доставить товар.
Доставил, домой воротился -
Нет голосу, в теле пожар!

       Поэтому, вероятно, та же Метель ("метелица") в день его похорон "воет" не победно-торжествующе, а по-прежнему "сурово":
 
Сурово метелица выла
И снегом кидала в окно,
Невесело солнце всходило:
В то утро свидетелем было
Печальной картины оно.

Савраска, запряженный в сани,
Понуро стоял у ворот;
Без лишних речей, без рыданий
Покойника вынес народ.

       Легкая победа не приносит радости, да и не вся еще крестьянская семья "выморожена". Наступление "нечистой силы" только начинается.
       Итак, общим прообразом образов как Юродивого, так и Схимницы является все тот же Мороз, представленный, как и прежде, в двух ипостасях. Но если ранее эти две его стороны отличались друг от друга как Небо от Земли (в мифологическом контексте), то сейчас они отличаются как "чистые" от "нечистых", что свидетельствует о прогрессирующей христианизации мифа.
       Анализ второй пары действующих лиц позволяет несколько дополнить дополнить картину, открывшуюся с высоты первой ступеньки "лестницы".
       Средневековое Возрождение воскресило Античность, а Возрождение в период Античности должно воскресить еще более архаичные нравы и верования. Некрасов, по-видимому, интуитивно ощущал эту логику и бессознательно следуя ей в конструировании художественных образов показал, какие сдвиги могут последовать в общественном сознании после отмены крепостного права (аналога античного рабства). Следует ожидать, что "пережитки" языческих культов, сохранивщиеся в народных верованиях и "освобожденные" вместе с поверхностно христианизированным крестьянством, будут возрождаться в новых формах и могут перекрыть главное русло культурного развития общества. Как всякий настоящий поэт, Некрасов гениально предвосхитил грядущее. Спустя несколько десятилетий, главный храм страны был взорван и началась "пятилетка безбожества", длившаяся более полувека.