ВВЕДЕНИЕ

       Полагая содержание поэмы общеизвестным, напомним, что она состоит из двух частей. Первая называется "Смерть крестьянина", а заголовок второй совпадает с наименованием всего произведения. В первой говорится о смерти Прокла, мужа Дарьи, простудившегося в дороге, а во второй - о последнем дне жизни его молодой вдовы, которая сразу после похорон отправляется в лес за дровами и там, обессиленная, замерзает. Сиротами остаются их малолетние дети и одинокими стариками - родители.
       Однако эта череда нелепо-трагических смертей почему-то не оставляет гнетущего впечатления. Да и поэма, рассказывающая о "суровой доле крестьянки" и ее тяжелой судьбе называется довольно странно - "Мороз, красный нос". Почему же? Неужели только потому, что наиболее деятельные члены крестьянской семьи "вымерзли", словно озимые, а в жизни оставшихся как бы навсегда воцарился Мороз? Или же потому, что сквозь первый план повествования просвечивает второй, на котором вырисовывается совсем другая картина? При быстром чтении она почти незаметна, словно скрыта туманом, а при медленном видна тем отчетливее, чем дольшее ее разглядываешь. Не эта ли картина является тем фоном, на котором следует рассматривать образ крестьянки Дарьи?
       Целью нашего исследования является реконструкция одной из тех глубинных архетипических структур авторского сознания, которая бессознательно отображается в содержании поэмы "Мороз, красный нос". Ограничивая угол зрения, мы рассматриваем ее отображение только в системе действующих лиц. Организация системы предопределяет, в какой-то мере, направление ее развития, поэтому анализ набора действующих лиц позволяет лучше понять характер действия.

 

Прочитать все с начала