Мы преднамеренно перетолковали все воздействия "красоты" негативно и буквально, чтобы стало ясно, почему их носительницу приняли за Ведьму. Сама же Ведьма, судя по всему, придерживается другой интерпретации, поэтому недоумевает: "За что казните вы меня?". Наивный в устах земной женщины, этот вопрос звучит совершенно закономерно, если представить, что он исходит от иномирного существа, обладающего сверх-нормальными способностями и не осознающего их.

       Возвращаясь к началу казней, заметим, что в Нижнем мире, в центре уготованного ей "адского круга", Ведьма располагается не на одном уровне с "толпой", а выше: "А я с поникшей головой / Стою НАД бешеной толпой...". Насколько выше?

       Возможно, настолько, чтобы без смущения взирать на беснующуюся у ног толпу, будучи уже недоступной ее взорам.(А смушаться есть от чего: "Я не одета и боса / Расплетена моя коса..."). Вероятно, и "град камней" уже не долетает до жертвы. Не по этой ли причине "толпа", убедившись, что ни первая казнь - "опозоривание", ни вторая - побивание камнями, не достигает цели, требует третьей - сожжения на костре?

       Структурный изоморфизм проявляется еще и в том, что Ведьма из Нижнего, как и спящая Девушка из Среднего мира перемещаются по сходным траекториям. Это перемещение складывается из двух частей - первоначального, достаточно ясно обозначенного движения вниз и последующего, неопределенно намеченного подъема вверх. Девушка "погружается" в сон - "проваливается" в Нижний мир, а затем вроде бы "возвращается" из него: "Как не похож мой сон на сон...".

       Ведьма, судя по череде претерпеваемых казней, проходит тот же путь. Первоначально ее - "пригвозждают" к позорному столбу, затем - побивают камнями и наконец - сжигают. Не вполне ясно, входит ли первая как составная часть в две последующие или представляет собой отдельное наказание, но в любом случае "опозоривание" можно рассматривать как исходный пункт, из которого начинается движение. А начинается оно не с земли, а из какого-то "среднего положения", когда Ведьма находится "над толпой".

       Следующая казнь - побивание камнями: "И град камней летит в меня...", как бы сбрасывает ее в Нижний мир. Такое количество камней должно засыпать жертву с головой, что равнозначно погребению заживо. Повторяется ситуация со спящей Девушкой с той лишь разницей, что Ведьму обездвиживает не сон, про который можно сказать, что он, "тяжелый" ("ужасный"), "навалился" на нее, а груда камней.

       И последняя казнь - сожжение на костре, это не просто исключение из числа живущих "на земле", но и Вознесение (в дыму и пламени) "на небо", в Верхний мир. Последняя казнь должна вот-вот наступить: "Вот-вот сгорю я как свеча..." и, наконец, наступает: "Огонь по телу моему / Я задыхаюсь вся в дыму...". Вознесению "на небо" предшествует провал в Нижний мир - в разверзшуюся под ногами "геенну огненную".

       Привлекает внимание, что во всех случаях лирическая героиня выступает перед нами, явно или не явно, в обнаженном виде. Девушка разделась, готовясь к о сну, а Ведьма просто не успела одеться, будучи перенесена в Нижний мир из этой же постели. Нигде не говорится, что это палач сорвал с нее одежду, снял обувь и расплел косу. Но если бы ее и одели, то последний переход из Нижнего мира в Верхний она все равно совершила бы обнаженной - одежда сгорает первой.

       Сторонники Фрейда сразу интерпретируют это применительно к автору, отметив умеренный эксгибиционизм, свойственный каждому выступающему ("обнажающемуся") перед публикой артисту и укажут на явный эротический подтекст каждой роли. Выставление "на позор", да еще в обнаженном виде, говорит само за себя, к побиванию камнями приговаривали блудниц, а на особые формы, которые принимали сношения ведьмы и дьявола, излишне и намекать.

       Сожжение на костре, кроме того, можно трактовать как овеществление метафоры "сгорать от любви". Понятия "огонь" и "любовь" давно уже тождественны в лирической поэзии. С библейских времен известно, что "стрелы ее - стрелы огненные". В этом контексте выражение "Бросайте факелы в нее" звучит как призыв к любовному соединению.

       Мы придерживаемся другой версии: к "обнажению" лирическую героиню вынуждает не столько "любовь", сколько ритуал перехода из одного мира в другой. Составная часть этого ритуала - переодевание. Обнаженное тело, в этом контексте, символизирует промежуточный этап - остановку на границе. Прежние одежды сброшены, а новые еще не надеты.

       Но это не значит, что сексуальные мотивы следует полностью исключить из рассмотрения. Напротив, они-то и оживляют "голую схему" пребывания в одном мире и перехода в другой, а главное, служат и общепонятным кодом и символом, допускающим разнообразие переосмыслений. Обнаженное тело молодой девушки мотивированно приводит толпу в возбуждение, которое только усиливается видимой доступностью и одновременно - невозможностью реально дотронуться до него. Это и вынуждает участников действия кидать камни, т.е. выполнять замещающие физические действия и требовать "огня" - видоизмененно высказывать те же домогательства.

       "Обнаженная телесность" лирической героини может символизировать, в частности, ее "открытость", "откровенность", что подчеркивает вид струящейся крови: "И кровь струится из плеча...". Другой возможный смысл этой "телесности" - утверждение идеи "воскрешения в теле" и т.п.

       Подводя предварительный итог, можно сказать, что поэтический мир Раисы Абельской подразделяется на три части, которые можно назвать тремя мирами - Верхним, Средним и Нижним. Это наименование отображает вертикальную ориентацию поэтического мира, перемещения по которому возможны как взлеты и падения. Пересечение границ различных миров сопровождается сменой ролей - перевоплощениями лирической героини. В эти моменты мы видим ее обнаженной - "меняющей одежды".