Глава третья
ФОРМУЛА ВНУШЕНИЯ

 

Выше уже говорилось о том, что формула внушения возникает там, где есть повтор, ритм, семантический ряд, и приводилась мысль С.М. Эйзенштейна, что кадр - естественный раздражитель мозга. В нашей модели повтор одной и той же семы приводит к возникновению резонансных явлений в области мозга (как и кадр, сема - раздражитель нервных мозговых центров); именно резонансные явления лежат в основе нашей способности наслаждаться произведением искусства.

Исследования, которыми занимались в институте нейрофизиологии им. Бехтерева, показали, что одна и та же клетка мозга возбуждается при раздражении семой, звуком и рисунком. Если вспомнить, что мозг общается с телом на языке электрических импульсов, и что возбуждение одного нервного центра меняет частоту колебаний электрических импульсов, которые генерирует человеческий мозг, то предположение о резонансных явлениях выглядит не слишком невероятным. Кстати, на резонанс указывает и известная фраза "внутренняя дрожь", которой мы описываем свое состояние при восприятии очень хорошего произведения искусства.

В главе второй мы пытались показать, как формируют формулу внушения семантические ряды. Что касается звукового оформления стиха, то известно, что гласные звуки являются носителями эмоций. Если сема формулы внушения - сема эмоции (а так почти всегда и бывает в стихе), то гласные и согласные звуки вполне могут работать на формулу внушения, как и паузник, что и используется в звукописи. Здесь же надо отметить, что все-таки в стихотворении звук и паузник могут играть лишь второстепенную роль. Это доказывает существование литературной пародии, где подчас сохраняется и паузник, и близкий оригиналу звуковой строй (например, в пародиях Ю. Левитанского), но формулу внушения оригинала пародист разрушает.

Между прочим, видимо, по этой же причине не удалось добиться своей цели футуристам. Вспомним Крученых, стихи которого сегодня иначе, чем иронически - "заумь" - не называют почти. А это неверно. Крученых пытался сделать стихи заумью. Он искал средство с помощью звуковых комбинаций обращаться напрямую за ум, в область подсознания, ведающую центрами эмоций, над которыми, как известно, ум не властен.

Но то, что возможно в музыке - сегодня в поэзии, похоже, неосуществимо (мы подчеркиваем: СЕГОДНЯ, похоже, неосуществимо. Есть некоторые основания полагать, что так было не всегда, и мы вернемся к этому разговору в главе 7, ведь pазные виды искусства используют разные средства для достижения одной и той же цели - создания формулы внушения [16].

Предположим, что эмоция, которую несет паузник, эмоция, которую несут ударные гласные звуки, и эмоция семантического повтора вступают в отношения симметрий. Влияет ли этo на формулу внушения? Если мы имеем два перевода одного стихотворения, сделанные разными паузниками, разными словами, но говорящие об одном и том же (вспомним, например, переводы стихотворения Гейне о ели, выполненные Тютчевым и Лермонтовым - переводы несоизмеримые: Лермонтовское "На севере диком стоит одиноко" вошло в сокровищницу мировой лирики), совпадает ли формула внушения этих переводов? Если переводчики одинаково поняли смысл переводимого текста, то формулы внушения переводов (как в случае с Лермонтовым и Тютчевым) скорее всего совпадут. Но вот степень реализации в стихе формулы внушения - наверняка нет.

В главе 2 уже говорилось о том, что одна и та же формула внушения может быть по-разному реализованной (помните четверостишия, которые мы сконструировали из ряда слов, объединенных семой одиночества?). В этой главе мы попытаемся определить условия качественной реализации формулы внушения.

1. Видимо, одно из условий качественной реализации формулы внушения - ее скрытость, закодированность, неосознаваемость воспринимающими. Известно, что человека, который не хочет быть загипнотизированным, загипнотизировать трудно. Он сопротивляется внушению [17] . Но там, где нет осознания внушения - нет и сопротивления. Закодированность формулы внушения обеспечивается свойством "логического" мышления не улавливать семантических связей между словами одного семантического ряда. Вспомните ряд слов, из которого мы конструировали четверостишия в главе 2. Что общего между словами "одиночество", "круг" и "ветер" улавливает наш разум? Наверняка немного. А вместе с тем употребленные во фразе, они создают настрой ("Кругами ветер одинокий" или "кругами одиночества ветров...", или "круги ветров и одиночеств..." и т.д.). Ибо эти слова принадлежат одному семантическому ряду - ряду одиночества. Лобовой же повтор приведет лишь к состоянию семантического насыщения, может быть, потому, что в этом случае формула внушения не будет скрытой.

2. Мы знаем, что формула внушения возникает там, где есть повтор, симметрия, ритм, семантический ряд. Для того, чтобы внушить сему, очевидно, необходимо определенное число ее повторов.

ВЫВОД: качество формулы внушения должно зависеть от количества повторов внушаемой семы. Если сема повторяется меньшее количество раз, чем необходимо, то внушения просто не произойдет - читатель не поверит, останется равнодушным. Это понятно. Если же сема повторяется слишком часто, то есть основания полагать, что формула внушения будет разрушена - читатель опять-таки не поверит, останется равнодушным.

Марина Цветаева считала, что то, о чем много говорят, становится смешным. И это верно. Но до определенного момента. После которого то, о чем много говорят, лишается смысла, превращается в ничего не значащий набор звуков. Попробуйте взять какое-нибудь слово и повторять его вслух. Очень скоро вы обнаружите, что слово превратилось в отвлеченный набор звуков и уже ничего не говорит вашему сознанию. Через некоторое время, после того, как вы прекратите повтор, значение слова возвращается. Этот феномен известен психологам и лингвистам и называется "семантическое насыщение".

Некоторые ученые (Осгуд, Халл) склонны объяснять его тем, что если значение слова есть реакция на какой-то вербальный стимул, то она действительно может упасть при повторном предъявлении стимула (Осгуд). Согласно теории научения Халла, "реактивное торможение нарастает при многократном сочетании стимула и реакции, вследствие этого наступает временное торможение реакции". Если рассматривать значение слова, как некую реакцию на звуковую форму или на факт произнесения слова, то по теории Халла, значение слова (то есть реакция) должно на время тормозиться при повторном предъявлении слова [18] .

Мы не касаемся здесь вопроса правомерности отождествления бихевиористами Осгудом и Халлом значения слова и реакции на слово. Если между словом и реакцией на слово стоит еще нечто, и это нечто и есть значение слова, как считают противники реактивной теории значения слова, то это мало что меняет в природе семантического насыщения. Если какое-то явление не вызывает у нас абсолютно никаких реакций, то для нас оно не существует, мы его не воспринимаем. Просто в схеме Халла вместо "слово" будет стоять "значение слова" и схема вместо вида: "слово - реакция - торможение - отсутствие реакции" примет вид: "слово - значение слова - реакция - торможение - отсутствие реакции - отсутствие значения". Кстати, резонанс может привести к разрушению резонирующих тел. Не имеем ли мы дело с некоей защитной реакцией организма?

Итак, максимальное воздействие стихотворения на читателя обеспечивается оптимальным количеством повторов семы в словах одного семантического ряда. Можно ли определить границы такого повтора? В принципе, думается, что можно, если нам удастся ответить на ряд вопросов, некоторые из которых перечислены ниже.

1. Необходимо иметь в виду, что:

а) интенсивность внушения может быть разной. Иными словами, одинаковое количество повторов семы в тексте из 500 слов приводит к иной реализации формулы внушения, чем то же количество повторов семы в тексте из 1000 слов.

б) разные слова пропитаны данной семой в разной степени.

Мы предлагаем ввести термин "насыщенность текста семой" и "насыщенность слова семой". Приближенно можно принять, что насыщенность слова семой зависит от части площади поля значений данного слова, которую занимает данная сема. Определить оптимальную насыщенность текста данной семой и означает найти оптимальные границы повтора семы. Для каждого слова насыщенность каждой из сем, составляющих поле его значений, можно измерить экспертным методом. Относительную же насыщенность семой - идентификатором семантического ряда разных слов этого семантического ряда можно измерить точно, и известно, как это сделать.

В 1921 году советские психологи Лурия и Виноградова провели серию опытов, имеющих прямое отношение к тому, о чем идет речь в этой главе. "Испытуемым предлагалась серия слов, и после какого-то одного слова из этой серии давался удар тока, а затем измерялась генерализация вазомоторной реакции на другие слова. Было обнаружено, что у испытуемых вырабатывалась непроизвольная защитная реакция (сужение кровеносных сосудов в пальцах и на лбу) на слова, близко связанные по смыслу с тем словом, которое сопровождалось ударом тока, а также возникала непроизвольная ориентировочная реакция (сужение сосудов в пальцах и расширение сосудов на лбу) на слова, далекие по значению от этого слова. Так, если испытуемый получал ток на слове "скрипка", у него возникала такая же защитная на слова "скрипач", "смычок", "струна", "мандолина" и т.п. Ориентировочная реакция возникала при предъявлении слов, обозначающих неструнные музыкальные инструменты, например "аккордеон", "барабан", и на другие слова, связанные с музыкой, такие, как "концерт" и "соната".

Кроме того, разумеется, предъявлялись и нейтральные слова, которые не вызывали у испытуемых никаких реакций. Этот эксперимент продемонстрировал не только существование сложных семантических структур, но также и то, что испытуемые в эксперименте не осознавали присутствия таких структур. Хотя их реакции были весьма устойчивы, опрос, проведенный после эксперимента, показал, что испытуемые обычно не осознавали очевидных семантических связей слов, которые им предъявлялись [19] .

Явление, зафиксированное в описанном эксперименте, получило название "семантической генерализации". Очевидно, что все слова, на которые испытуемые давали реакцию, принадлежали к одному и тому же семантическому ряду. Налимов в своей книге "Вероятность модели языка" предложил модель бейесовского чтения, которую мы уже упоминали. Упрощенно эта модель сводится к следующему: у каждого человека с данным словом связано некое априорное значение, которое всплывает в сознании всякий раз, когда он слово воспринимает. Если данное априорное значение не вписывается в контекст фразы, становится доступно следующее значение, и так до тех пор, пока не будет извлечено нужное.

Все значения слова, таким образом, имеют вероятностный характер, и для каждого человека можно составить вероятностную шкалу (по убыванию вероятности) появления всех значений данного слова. На самом деле модель Налимова сложнее, чем мы ее описали, так как учитывает непрерывность поля значений слов.

Но нас интересует несколько другой ее аспект. Чем шире реализуемая во фразе часть поля значений данного слова, тем, кажется, ближе к максимальным значениям вероятностной шкалы значений слова будут находиться соответствующее данной части поля значение. Слова семантического ряда, образованного по семе, имеющей высокую априорную вероятность для слова, которое сопровождалось ударом тока, должны были вызвать у испытуемых более сильную защитную реакцию, чем слова семантического ряда, образованного по семе, априорная вероятность которой для "токового" слова низка (соответствует узкой части поля значений слова).

Но насыщенность слова данной семой мы определили таким образом, что она оказывается прямо пропорциональна части площади поля значений, а значит и априорной вероятности реализации данной семы для данного слова. Таким образом, чем выше насыщенность слова данной семой, тем сильнее, видимо, будет защитная реакция на слова соответствующего семантического ряда. И в эксперименте советских психологов так и произошло.

В поле значений слова "скрипка" комбинация семантических квантов "Струнный музыкальный инструмент" должна занимать большую площадь, чем комбинация семантических квантов, соответствующих семе "Музыкальный инструмент", а тот, в свою очередь, занимает большее место, чем сема "Музыкальное исполнение" или просто "музыка".

Уже знакомый нам Осгуд полагает, что явление семантической генерализации - подтверждение реактивной теории значения. Если ряд различных стимулов (например, слов) вызывает одну и ту же реакцию (например, значение), то эти стимулы эквивалентны, и реакция, обусловленная одним из этих слов, распространяется и на другие слова через внутренние опосредoванные реакции, типы которых были Осгудом описаны.

Дэн Слобин упрекает сторонников реактивных теорий значения слова, Осгуда в том числе, в том, что исследования семантической генерализации не в состоянии объяснить того факта, что разные слова действительно имеют разные значения. "В эксперименте Лурия и Виноградовой реакция, вызванная словом "скрипка", распространялась на такие слова, как "смычок", "струна", "скрипач" и "мандолина". Если следовать аргументации Осгуда, то придется эти слова признать синонимами [20] .

Оценка реактивной реакции значения не входит в задачи данной статьи, но объективности ради необходимо сказать, что замечание Д. Слобина кажется странным. Слова "смычок", "струна", "скрипач", "мандолина" действительно имеют общую сему. Разные слова имеют разные максимально-вероятностные значения. Остальные значения у разных слов могут и совпадать. Видимо, синонимами мы традиционно называем слова, близкие именно по максимально-вероятностным априорным значениям.

Итак, для создания оптимальной формулы внушения текст данной длины должен иметь оптимальную насыщенность данной семой независимо от того, из каких слов он составлен. Иначе говоря, , где Y - оптимальная насыщенность семой текста длиной Dl, х - насыщенность семой слова (образа), i -слово (образ) текста.

Так как текст сам по себе - переменная, постоянным атрибутом которого является его длина, то и слова, его составляющие - тоже переменные. Но Y - постоянна для данного значения Dl. Для каждого значения Dl должна быть своя постоянная величина Y - оптимальная насыщенность текста длиной Dl данной семой S [21] .

2. Другой важный фактор, который необходимо учитывать, - это эмоциональное состояние читателя, оно может совпадать с внушаемой эмоцией и может противоречить ей. В этом случае инерция мышления может изменить величину оптимальной насыщенности текста семой для данного реципиента. Таким образом, даже для одного реципиента оптимальная насыщенность текста семой непостоянна.(*)

3. Допустим, что нам удалось измерить оптимальную насыщенность семой текста длиной Dl (хотя нам по дороге придется решить еще один сложный вопрос: "что есть единица длины текста?" Ясно, что единица длины текста не буква, не звук и даже, наверное, не слово). Это можно сделать экспериментальным путем, взяв за образец какое-нибудь стихотворение, в котором формула внушения близка к оптимальной. (*) Y - постоянная для данного реципиента в данный момент времени. В нашей ограниченной модели мы будем считать, что Y - величина постоянная не в данный момент, а всегда. Тогда, если нам известна насыщенность каждого слова, входящего в некий семантический ряд, семой S, идентификатором семантического ряда, мы можем составить такое сочетание слов, принадлежащих семантическому ряду, идентификатором которого является сема S, чтобы максимально приближалась к Y(Dl), где Y(Dl) - оптимальная насыщенность семой S текста длиной Dl, который мы составили из слов, принадлежащих семантическому ряду с идентификатором S.

Но теперь нас подстерегает еще одна трудность. Взгляните на словосочетание "стол смерти". Оно явно насыщено в очень большой степени семой смерти. А теперь несколько изменим величину:

"Стол смерти дикобраза" - В1

или

"Стол смерти Ивана Федоровича" - В2

или

"Стол смерти твоей" - В3

Вариант В3 вызывает более сильную эмоцию, чем В2 и В1. Вариант В1 эмоции почти не вызывает. Однако насыщенность семой смерти фразы "Стол смерти" складывается из Х (стол) и Х (смерть). А насыщенность семой смерти фразы В1 складывается из Х (стол), Х (смерть) и Х (дикобраз), где Х - насыщенность слова семой смерти. То есть величина насыщенности семой смерти варианта В1, вычисленная по нашей формуле, получается больше, чем насыщенность семой смерти фразы "Стол смерти". А длина В1 не настолько, кажется, превосходит длину фразы "Стол смерти", чтобы требовать кардинального увеличения величины Y для варианта В1. Вместе с тем очевидно, что величина Х(В1) неизмеримо меньше, чем величина Х (стол смерти). Похоже на то, что мы чего-то не учли. А не учесть в данном случае могли мы объем, который слово занимает во фразе, и, как ни незначительна эта разница, разницу в длинах двух текстов.

В В1 максимальный объем занимает слово "дикобраз", а оно насыщено семой смерти в малой степени.

Нам придется ввести понятие коэффициента объема К(i).

Нам придется ввести понятие коэффициента длины КD(Dl).

Впрочем, нельзя отбрасывать и другое объяснение; в случае, когда не определен субъект действия, при восприятии он, так сказать, по умолчанию, отождествляется сознанием с личностью воспринимающего (или еще шире - с миром воспринимающего). Тогда "стол смерти" воспринимается как "Стол смерти твоей" или еще шире "Стол смерти мира". Какая из двух попыток объяснения этого феномена ближе к истине, может, по-видимому, показать только экспериментальное моделирование фразы с учетом коэффициента объема слова, выполненное с использованием ЭВМ.

Разработка коэффициентов объема - дело, в принципе, выполнимое, так как понятие "объем слова во фразе" тесно связано с традиционным учением о членах предложения. Эта область лингвистики исследована, кажется, достаточно подробно для решения поставленной задачи. Во всяком случае, теперь формула выглядит так:

причем проблема измерения значений коэффициентов К и KD остается открытой.

4. Следующая проблема, которую надо решить, чтобы определить границы повтора данной семы (или иначе говоря, насыщенности текста данной семой) и качественно реализовать формулу внушения, связана с использованием ассоциаций. Все ассоциации, которые будут возникать у воспринимающего, должны образовывать семантические ряды, идентификаторы которых находятся с идентификатором ведущего семантического ряда стихотворения в отношениях симметрии повтора или симметрии инверсионной. Очень сложно учесть все возможные ассоциации воспринимающего текст. Ассоциативные образы могут нарушить ритм и уничтожить формулу внушения.

5. Всегда ли возникает резонанс? То есть, всегда ли произведение будет воспринято читателем так же, как воспринимает его автор? Нет, не всегда. Сам по себе повтор не способен привести к резонансу; чтобы вызвать резонанс, общее количество внушаемой семы в произведении должно быть распределено по его пространству в соответствии с некоторым гармоническим законом, постепенно возрастая до некоторого локального максимума, затем спадая до локально максимального значения инверсионно симметричной семы, снова возрастая, и т.д., причем рост возможен двумя способами, как это показано на рис. 1.

Участки АВ и ВС соответствуют двум частям текста одинаковой длины, на участке АВ происходит колебание количества семы в словах с постепенным возрастанием, причем количество повторов семы на единицу длины постоянно; на участке ВС - количество семы в слове не возрастает, но увеличивается количество повторов на единицу длины текста, то есть рисунок иллюстрирует хорошо известные в физике принципы амплитудной и частотной модуляции.

Таким образом, правильное распределение семы в пространстве текста приводит к постепенному раскачиванию сознания; благодаря этой постепенности процесс скрытно набирает скорость, и из-за инерционности повышается вероятность выбора из семантического поля каждого слова нужного значения. Роль паузника при этом - сохранение правильного ритма семантических колебаний, иначе не вовремя поданная или несоответствующая по количеству порция семы будет тормозить вызванный процесс внушения (восприятия) или даже разрушать правильную реализацию формулы внушения. Чтобы произведение искусства подействовало на человека, оно должно содержать оптимальное количество оптимально колеблющейся ведущей семы.

Важным следствием такого рассмотрения процесса восприятия является следующее требование: для правильной реализации формулы внушения в произведении обязательно должны присутствовать инверсионно симметричные элементы, поэтому заведомо обречены на неудачу произведения, в которых "лучшее" "конфликтует" с "хорошим". Это требование является просто проявлением действия в данной сфере человеческой деятельности известного диалектического закона единства и борьбы противоположностей.

6. На реализацию формулы внушения может повлиять и еще один фактор, который мы пока не учитывали: слова, принадлежащие одному семантическому ряду, могут, сочетаясь во фразе, дать образ, данному ряду не принадлежащий. Пример такого словесного колдовства - стихотворение Андрея Белого, отрывок которого мы приводим:
В венце огня под царством скуки
Над временем вознесены
Застывший маг, сложивший руки,
Пророк безвременной весны.

Ряды этого стиха: 1) венец, огонь, царство, время, вознесение, пророк, весна. 2) застывший маг, сложивший руки (поза йога), скука, безвременность.

Идентификаторы этих рядов: вознесение, неподвижность. Нас интересует строчка "Над временем вознесены". Строчка эта уникальна. И "над временем", и "вознесение" - слова ряда вознесения. А эмоция, которую создает сочетание этих слов - ощущение глубокой неподвижности.

Надо сказать, что Белый был очень щедр на парадоксы такого рода. В нашем случае образ инверсионно симметричен составляющим словам. Мы уже видели, что там, где есть инверсионная симметрия, возможны всякие неожиданности. Но в настоящее время нет оснований списывать обнаруженный феномен на инверсионную симметрию и ее парадоксы. У нас отсутствуют доказательства того, что слова не могут сложиться в образ, не находящийся в отношениях симметрии с уже имеющимися в стихе.

Мы рассмотрели несколько условий качественной реализации формулы внушения. Несомненно, есть еще множество условий качественной реализации формулы внушения, условий, может быть, не менее важных, чем выявленные и показанные в этой главе. И все они мгновенно учитываются некоторым оценочным механизмом, который позволяет нам оценивать и отбирать нужные для данной строки слова. Когда поэт отбрасывает слово, он отбрасывает его потому, что оно разрушает формулу создаваемого стиха, потому, что отбрасываемое слово насыщено нужной семой в большей или меньшей степени, чем нужно для того, чтобы заполнить лакуну насыщенности текста данной семой.

У одних людей оценочный механизм работает лучше, у других хуже. И когда мы говорим, что данный поэт талантливее других, мы по сути говорим, что механизм отбора слов, которым обладает сознание поэта, функционирует точнее, чем у прочих. Отсюда - высокое качество его стихов. Механизм этот способен совершенствоваться - и поэтому поэты могут "расти". На деятельность оценочного механизма влияют разные факторы, и поэтому в разное время он может функционировать по-разному, мы иногда считаем, что хорошему поэту отказывает чувство слова.

ОТСТУПЛЕНИЕ 1

Выше мы говорили о том, что формула внушения может иметь идеальную реализацию. Если допустить, что возможно реализовать формулу внушения в литературном произведении, то это будет означать, что любая попытка интерпретации такого литературного произведения на языке, например, театра, будет обречена на неудачу - любое изменение насыщенности семой текста (а оно неизбежно произойдет - актеры используют жесты, модуляции голоса и другие театральные средства воздействия на зрителя) снизит качество реализации формулы внушения. Интерпретация на языке театра может усилить воздействие текста с несовершенной формулой внушения, но идеальный текст перенести на сцену нельзя. Не этим ли объясняется то, что ни одна постановка пьесы "Гамлет" не исчерпала текста Шекспира? Не означает ли это, что надо отказаться от попыток равноценной сценической интерпретации шедевров мировой драматургии? Нет. Дело в том, что есть тут некая тонкость, которую уловили создатели театра НО.

Пьесы театра НО - шедевры японской литературы. И актеры читают текст монотонным невыразительным голосом, глотая слоги, "убивая" текст. Но зато во главу угла ставится пластика и танец, пение и музыка. На лицо актеры одевают маски, убивающие мимику, но зато маски насыщены каждая своей семой. И в результате актеры театра "Но" вновь создают мощную реализацию формулы внушения. Ослабив внушение в одном месте, они усиливают его за счет иных, чисто театральных приемов. В нашей модели в этом и состоит функция режиссера - видеть различные оптимальные пути реализации формулы внушения. (Между прочим, гипнотическая, суггестивная сторона театрального действа в театре "Но" очень сильна, даже выпячена. Это усиливается и буддийской проблематикой пьес "Но").

ОТСТУПЛЕНИЕ 2

Если мы определим оптимальную насыщенность семой А текста длиной Dl, определим для каждого слова фразы коэффициент объема К(i) и насыщенность семой (А), сумеем ли мы построить алгоритм машинного стихосложения?

В первом приближении, вероятно, сумеем. Но у нас не будет уверенности в качестве машинного продукта, так как несоблюдение хотя бы условий 4 и 6 (связанных с ролью побочных ассоциаций и побочной насыщенности семой образа, рожденного комбинацией слов), почти не поддающихся, как нам кажется, прогнозированию, может легко свести на нет нашу и без того грубо рассчитанную формулу. Кроме того, нельзя за бывать, что, назвав 6 условий реализации формулы внушения, мы наверняка не исчерпали все существующие на самом деле критерии, предъявляемые к произведению искусства.

Пока с уверенностью можно сказать только одно: проблему машинного стихосложения, видимо, не удастся решить без разработки специального словаря, где будет храниться информация обо всех семах, входящих в поле значения данного слова, а также о насыщенности данного слова каждой из сем, входящих в поле его значений. Разработка подобного словаря - задача очень трудоемкая, и непонятно, разрешимая ли вообще. Это связано, во-первых, с тем, что такой словарь устареет быстрее обычного толкового, а, во-вторых, (и это главное) с тем, что любой словарь рассматривает сему как дискретную единицу, тогда как на самом деле - семантическое поле значений данного слова существенно непрерывно. Непонятно, как можно выявить все семы, входящие в поле значений данного слова [22] .

И, в заключение этой главы, хотелось бы подчеркнуть, что почти все вопросы, в ней затронутые, требуют специального и пристального исследования, которое не входило в наши задачи. Исследование затронутых проблем имеет смысл, например, в рамках проблемы машинного стихосложения или машинного перевода. Думается, что ряд положений, намеченных в этой главе, может пригодиться кибернетикам, которые этими проблемами занимаются. Во всяком случае, кажется, видно, как, отталкиваясь от формулы внушения, обучить ЭВМ писать плохие стихи. Использование принципа семантических рядов (составление стихов из слов симметричных семантических рядов) должно снять главную проблему машинной реализации стихосложения - проблему сочетаемости. Все слова одного семантического ряда сочетаются друг с другом в силу того, что общая сема в каждом из них присутствует изначально [23].

 

Следующая глава Оглавление


Хостинг от uCoz